Вечно молодой, вечно пьяный…

 Мы сидели на столе у босса и потягивали из красных кружек "Нескафе" мартини. Начальник, нервно хлопнув дверью, свалил пару часов назад, оставив нас разбирать завал отчетов и прочей подплесневелой документации. Отсортировав для приличия пару стопок, было решено отметить окончание трудовой недели распитием спиртных напитков. В недрах бара убежавшей жирной свиньи, по какой-то случайности, именуемой руководством, была проведена ревизия, и теперь я смотрела, как подлетают к полотку колечки сигаретного дыма. 
- Девчонки, - нырнул в кабинет Дима, взглядом обгладывая обнажившуюся ляжку Татьяны, стиснутую кружевом черного чулка. 
- Пошел вон, - она лениво потянулась, поймав его похотливый взгляд, - Не видишь, тут бабской сборище. 
Мы уже были слегка пьяны. Бутылка мартини на голодный желудок как-то примерила нас с каждодневным созерцанием начальственной красной рожи, с его вечным матом и угрозами подвергнуть драковноским штрафам часто за надуманную провинность. 
Я задумчиво растирала подошвой туфли плевок. Все равно до понедельника мои слюни, нежно блестящие под офисным солнцем, будут стерты тряпкой уборщицы. А мысль о том, что я оплевала стол толстого козла, будет греть мне душу, когда в очередной раз меня на меня будут орать в этом кабинете. 
По пятницам мы любили заваливаться в какой-нибудь ночной клуб и отрываться по полной, забывая про офисные костюмы и наклеенные дежурные улыбки. В эту пятницу мы как обычно решили не отходить от выработанной традиции напиваться до зеленых чертей, но вот брать в свою компанию похотливого коллегу в наши планы никак не входило. Он пристал как банный лист, и мы решили, что примем его предложение пойти распить текилу в его кабинете, чтоб потом послать его за каким-нибудь провиантом в ближайший магазин и по-тихому свалить. 
Видимо, он тоже в тот день ничего не ел. Или просто офигел, наблюдая, как мы слизываем с запястий друг друга соль - единственную закуску. Полутьма, алкоголь, музыка - просто идеальные декорации для бурного офисного секса. Видимо, такие нехитрые мысли мелькали в его голове. Дима вальяжно расслабил галстук, скинул пиджак и стал подтанцовывать, изгибаясь змеей, на голову которой пару раз наступили тяжелым армейским сапогом.
- Ты бы еще стриптиз показал, - влажные глаза Татьяны не выражали никаких эмоций, а только беспредельную скуку.
- А я умею. Только в приватной обстановке.
- А что двоим - слабо?
Моя голова лежала на Татьяниных коленях, и она лениво перебирала мне волосы, показывая, что ей будет все равно, даже если Дима внезапно вознесется на Луну или выбросится из окна.
- Мы будем мутить на троих? 
- Ну у нас и так все на троих: сидим, пьем текилу, слушаем музыку.
- А по-взрослому слабо? 
В конце-концов он заявил, что исполнит сольных номер с раздеванием, если по радио зазвучит определенная песня. Этот вечер был не его, по странному стечению обстоятельств на радио поставили именно эту композицию. Видели бы вы, что может вытворять пьяный сотрудник с офисным торшером! Все стриптизеры мира отдыхали в ту ночь. Я даже икать стала от беспрерывного смеха. Но когда Дима остался в семейных трусах по колено с белыми сердечками - подарок мамы на 23-е февраля, гордо заявил он, - у меня от смеховой истерики свело живот. Тут коллега по трудовому беспределу прыгает горным козлом на стол, заваленный папками, факсами и прочей лабудой, и готовится к кульминационному моменту - полнейшему обнажению. Татьяна в этот момент сгребла мою тушку, сотрясающуюся от хохота, в охапку, и мы гордо покинули кабинет под ее слова: "Дима, ну ты тут заканчивай, а мы покурить пойдем".
Мы весело потрусили к остановке, переваривая его танец, а заодно и прикидывая - в какой бы ночной клуб забуриться. А когда же плюхнули свои зады в уютном барчике, оказалось, что крался за нами по темной улице и прятался за мерзкими старушками в общественном транспорте. Мы решили его полностью игнорировать, но так сильно залились спиртным, что стало понятно, сегодня лучше не показываться на глаза родителям. А тут как раз выскакивает из кружки пива Дима с предложением подождать утра в его квартире. Тем более, что по его словам, там еще куча народа, включая слепо-глухо-немую бабушку. Да хоть к черту лысому, но не к родителям - радуемся мы. Татьяна звонит своим и говорит, что ночует у меня. Мне приходится врать ее отцу, что мы так устали на работе, что сейчас бухнемся спать и что лучше ему ко мне домой не звонить. После этого последние силы оставляют меня, и уже ей приходится заливать моим, что мы виснем у нее. Нам было настолько хорошо, что телефонные номера заботливо набирал Дима, потому что мы постоянно нажимали не на те кнопки. Да и как мы могли по ним попасть, если у нее они разбегались в стороны, а для меня сливались в одно пятно. Соответственно, через пару часов мы протрезвели. Естественно, в квартире никого не оказалось, тем более слепо-глухо-немой престарелой родственницы. Только потом ввалился его старший брат с каким-то чудиком, с которыми мне пришлось беседовать до утра на тему восточной философии, заливая свое нутро пивом и водкой. Конфуция мы выговорить были совсем не в состоянии, а поэтому задорно мычали, обозначая фрикативными согласными его вместе с китайско-индийскими соратьями. Рухнула я прямо на кухне, откуда меня заботливо перенесла Татьяна и уложила в постель, аккуратно стащив с меня тапочки и укрыв одеялом. А затем бухнулась убитым партизаном рядом. Все это размыто, как будто я вижу какие-то отрывки, склеенные в произвольном порядке идиотом в сумасшедшем доме – видимо не стоило мешать алкогольные напитки и брезговать закуской.
Проснулась в холодной одинокой кровати. Голова – как треснутый арбуз, а во рту – птички срали. На кухне валялись в произвольном порядке два моих собутыльника. С трудом разбудив любителей восточной медитации посредством принятия внутрь водки и приставив их к плите готовить горячий завтрак, я пошла рыскать в поисках пропавшей подруге. В другой комнате ее как плюшевого зайца обнимал улыбающийся во сне Дима. Оказывается, он почти сразу же вынес ее полутруп из комнаты, где я пускала пузыри в подушку, и кинул в свою постель. Танюшка пыталась вяло отбиваться. Еле ворочая языком, она бурчала, что вообще не в настроении, тем более – с ним. Но не-герой ее не-романа решил, что сегодня он будет играть роль порно-звезды в паре с ней. Он, довольный как жеребец перед случкой, даже пытался придать легкий налет романтики и пытался шептать что-то пошлое ей в ушко, а ее тошнило и она с трудом пыталась понять – сколько же Дим мешают ей спать. Уже прыгая на ней он приговаривал: «Ну скажи, что я самый лучший. Я ведь лучший, правда?». Подруга хотела, чтобы с ее тела скорее слез горе-любовник, безжалостно трясший ее телесную оболочку. «Ну, правда, я самый лучший?». «Ну когда же ты кончишь?»,- устало произносила она, пытаясь удержать в себе порывы сблевать прямо на сексуального партнера. «Я же классный. Ну скажи, что я король!». «Да хоть какой угодно, хоть фиолетовый, только сползи с меня быстрее».
Вяло ковыряясь в тарелке она резюмировала ночное происшествие как почти изнасилование трупа. Мы уехали, оставив Диму сладко посапывать в груде подушек. В понедельник мне было любопытно наблюдать за их встречей. Ей было до того мерзостно его видеть, что букетик ландышей с запиской был при нем же выброшен в корзину для мусора. «Дмитрий, у вас есть что-нибудь по рабочим вопросам? Нет? Тогда рекомендую вам вернуться на рабочее место». И много недель спустя он приходил и садился рядом со мной, не решаясь зайти к ней в кабинет. Я сточила за компом, параллельно выслушивая историю его любовных томлений. 
С тех пор мы не пили на работе, а она о своих других любовниках, часто случайных, говорила: «Конечно, и этот редкое говно, но по крайней мере, он, прыгая на мне, не требует, чтобы я говорила, что он – король».