История для Женни

 Привет, Женни!
На днях, в эти выходные, меня вытащили на пикник. У одного парня, Дениса, был день рождения. А все закончилось безумным сексом в машине. Удовлетворением похотливого животного желания и ощущением эмоциональной пустоты. Ничего не чувствую. Ни нежности к нему, ни ласки. Ни-че-го. Абсолютно. Может быть, так и надо, так, наверное, проще. Можно плюнуть и послать ко всем чертям. Хотя иногда пробивается такая маленькая гнусненькая мыслишка: «А вообще, зачем тебе это надо было?». Даже тогда в машине, в голову лезли самые дурацкие мысли: «А что я тут делаю?». Да стеклом позолоченные блики моста, темнеющее небо с розовыми разводами облаком. И мое тело с желанием, хотением другого тела - примитивные животные инстинкты. Как если бы самка хотела самца. Похоть, липкая, притягивающая к себе. Да, во мне много от животного, от самки, с ее первобытными инстинктами. 
Вползла домой только под утро. Потом уснуть не могла: только закрою глаза, опять возникает видение его тела, касание пальцев, и состояние того, что делаешь что-то неправильное, не то. Он симпатичный мальчик, знаю, что за ним девушки бегают табунами, и в нем есть состояние испорченности хорошенького мальчика, который знает, что сильно нравится окружающим. Мне было с ним приятно, но не более. Никакой нежности, каких то порывов. Вообще ничего. Я могла в любую минуту встать или просто зевнуть, ну, вру не во всякую, во время оргазма вряд ли захочется зевнуть. Проклинаю себя за то, что выпила лишнего, хотя и не в этом дело. Он был олицетворением моего телесного желания, выскальзывающей похоти из потайного кармашка, куда я ее стараюсь запрятать, но она выпадает оттуда, как крапленая карта из колоды. Мне хотелось тепла, чтобы кто-нибудь обнял меня, поцеловал, прижал к себе сильно-сильно. И при том, осознаю, что на ментальном уровне он меня никогда не привлекал, да и вряд ли когда-нибудь сможет увлечь. Но в постели он превосходен, прекрасный образчик самца, чувственного, вызывающего, заставляющего тело двигаться в природных порывах. Разум говорит одно, но тело живет самостоятельной жизнью, и мысленно не поспеваешь за его движениями. Тогда происходит разрыв тебя внутри на две половины, одна из которых получает наслаждение, а другая зевает. И ощущение неполноты вначале тихо капает, как вода из-под крана, потом все сильнее и сильнее пронизывает тебя насквозь. И последний поцелуй, как ставишь печать на его губы: делаешь что- то должное, привычное, и мыслью: «Опять опоздала, сейчас мама будет мне скручивать мозги на баранки».
Жалею ли я о том, что произошло? Сожалеть глупо, если нельзя исправить, а если исправить нельзя, то надо принять как уже свершенный факт. Хотя не всегда удается, где-то там сидит человечек, который сокрушается, что жизнь –не лист ватмана, с которого можно было бы стереть карандашные наброски дней движением ластика. 
Что будет дальше? Не знаю. Как получиться. Попробую лечь на спину и замереть, спокойно дефилируя по сточной канаве времени. Может быть, тело попросит удовлетворения, и я сделаю еще раз то, что оно хочет, тем более, что Денис желал бы продолжать. Или вырву, как из настенного календаря тот день, и буду делать вид, что ничего не было. Еще не знаю. Хочу жить и не думать, что будет дальше.
Наверное, ты меня не поймешь и осудишь. Я сама себя не понимаю, иногда мне становиться просто противно. Я потерялась, господи, почему все так?
Дождь со снегом, а вроде бы май. Почему я ничего не нахожу у себя внутри? Как мне жить с пустотой? Почему я не могу по-человечески влюбиться? Почему, когда я влюбляюсь, то всегда мне больно, мне делают больно? А когда я не люблю, то так спокойно, нормально, но такая пустота, что хочется повеситься? 

Милая Женни!
Поговорка: баба – дура - верна. Я где-то там внутри, но не могу до себя докопаться. Дождит, я сплю где-то внутри. Самое смешное, я сегодня подумала, что хотела бы увидеть Дениса, но с другой стороны, а зачем? Даже нежности нет, если есть, то какая-то телесная, животная. Нет никаких связывающих ниточек, или пока нет. А может быть, и не надо? Так, наверное, и правильно. Но чего-то не хватает. Я схожу с ума.
Если ты меня осудишь, то будешь права.
Хочется простого женского счастья. Как я раньше не понимала, в чем оно заключается? Наверное, в том, чтобы рядом был любимый. Главное – любить. А у меня все шиворот на выворот. Есть юноши, которые обещают цветы, свою любовь, но мне с ними не по себе. Есть с другие, с которым люблю разговаривать, ходить в театр, но как друзья. Все не мое, не мое. Иногда так странно наблюдать себя. Я устала, сама не знаю от чего и почему.

Женни, я по-своему привязалась к нему. Так глупо. 
Сплетение тел. Иногда привязываешься без любви, только одним телом. И тело тебе напоминает: вот округлости груди касались его пальцы, а твои губы терзали его ухо, заползая влажным кончиком языка внутрь; как ты целовалась дико, уже не нежно, а как самка, кричащая кошка, царапающаяся, катающаяся по полу. Первобытная чувственность, заложенная в каждом из нас, вдруг вспыхивает как факел. 
И знаешь, мысли не те лезут. Думала, что все пройдет: с глаз долой из сердца вон. А что-то цепляет. Наверное, отказывают тормоза. Или просто начало весны. Хотя какая весна? Снег еще идет.
Да же и не знаю, как это все называется. Ужасно страшно привязаться к кому-то и опять не к тому. 
Странно, в тот день я безумно хотела его - дикое желание, сводящее меня с ума, никогда ни ранее, ни потом я не испытывала что-то подобное на это. Безумие, хождение на грани. Я ненавидела себя за предательскую слабость, за то, что рука сама тянется к телефону. Тело помнило прикосновение рук, как скользили губы по шее, как пальцы сплетались друг с другом. Глаза – два больших озера, ныряешь, и нет ничего кроме чудного света этих глаз. Нет никого и ничего.
Так - глупо, одной быть проще. Проще, когда никому не доверяешь, хотя бы потому, что полагаешься только на себя. 
Еще раз кого-нибудь впустить к себе? Боязнь одиночества? Наверное, мы слишком люди, мы слишком хотим любить.
Играемся в любовь, только это игры без правил. Если первый выхватил пистолет, то первым и выстрелит.
Как все по-дурацки. Думаешь: «Я – воробей стрелянный, не буду привязываться ни за какие коврижки». Видимо, мало мне шишек ставили. Иногда даже завидую некоторым знакомым, которые любить не умеют. Вот кто-то танцевать не умеет, кто-то крестиком вышивать, а кто-то любить. 
Может, я просто сама себя сейчас накручиваю и надумываю? Лучше – если так.

Женни, я очередной раз совершаю глупость. Но это состояние счастливой дурости. Вместо того, чтобы закончить эту историю с Денисом, я стала думать: «Черт, почему бы и нет? Зачем столько себя сдерживать?». Знакомые уже по глазам определяют, что у меня весна начинается.
В голове видения: Денис сонный лежит на смятой простыне. Губы такие детские, пухленькие. Изгиб ресниц - бабочкино крыло: черный цвет ближе к коже, и коричневатые оттенки на самых концах. Свет блестит пятнышками на ресницах. Он дышит так тихонечко. У него такой невинный вид, как у маленького спящего котенка, которого ты держишь на руках. Вот веко начинает дрожать. Он приоткрывает глаза. Недовольный сонный взгляд, неосмысленный. У него глаза цвета осеннего неба, не высокого, но и не низкого. А по утру он такой забавный! Вот он поворачивается на бок и продолжает спать. Изгиб его тела, руки под головой. Такой незащищенный. Подрагивание пальцев руки. Хочется обнять его, просто быть рядом, обнять и сказать: «Все спокойно, успокойся, я буду с тобой». Но понимаешь, что ему не надо этого слышать. Просто любуешься им и боишься, что он проснется и все это утреннее очарование пропадет с одним его словом. Знаешь, некоторых людей отчаянно портят слова. Ведь он гораздо милее и душевнее, когда просто молчит. Я думаю, что он говорит глазами или мне это только кажется, или мне бы хотелось, чтобы так было.
Видишь, я опять начинают выдумывать кого-то для себя. 

Привет, Женни!
Сегодня мы с ним поссорились. Как всегда ссоры происходят по-глупому. Но мне было очень обидно. Он должен быть приехать ко мне, а сам даже и не позвонил, а на следующий день - пустые отговорки. Убегала плакаться к Пашке. Знаешь, мы с ним как-то особенно в последнее время подружились. Он все пытается меня склонить на не совсем дружеские отношения. Мне немного нравится скользить по грани. 
Почему всегда хорошее слишком быстро заканчивается? Может быть, иногда мы просто не понимаем, как хорошо. Вернее узнаем об этом только тогда, когда все заканчивается. Всегда хочется чего-то большего. Чего-то вечно не хватает. 
Так все странно. Иногда просто хочется сказать, как тебе грустно без него, как хочется увидеть. Но вместо этого ты начинаешь высказываться по поводу его отсутствия.
А еще он постоянно из меня вытягивает слова. Хочет знать, как я отношусь к нему. 
Понимаешь, не могу его обманывать. Но с другой стороны, сказать ему сейчас я не могу. Просто боюсь, что опять все не так сложится. И потом, что я ему могу сказать. Только одно, что он мне сейчас не безразличен и все.

Милая Женни, извини, что слишком долго тебе не писала.
Вот теперь, когда все прошло, и я немного успокоилась, я тебе могу написать письмо.
Все так глупо. У меня не было никого достаточно долго, чтобы захотеть просто влюбиться. Знаешь, со мной такое бывает, когда испытываешь потребность любить и не понимаешь, что тебе надо.
Появился Денис. Кто он? Разве меня волновало? Все случилось быстро, слишком, как мне бы не хотелось бы. Но что самое ужасное, я стала к нему привязываться душой. Писать бредовые стихи, письма. Разве мало было только одной физиологии? Но разве я просто так могу? Мне надо было любить. И тут под рукой как раз оказался он. И что? Знаешь ли ты, как мне было плохо? Кричать в никуда. Да, я сходила с ума, не спала, и чувствовала – пустоту. Я узнала через его друга, что он не только любит женщин, он любит и мужчин, в том числе и своего друга. Мне было не по себе, но я приняла это. Ладно, пусть. Но все равно все было не так. Я чувствовала стенку. Не буду тебе перечислять, как он меня обижал. Помнишь, я тебе писала про нашу с ним ссору. Так вот если бы на этом все и закончилось! Нет, чем дальше - в лес, тем меньше видно неба. Ты бы сказала мне то, что говорила сестра и знакомые, что надо бросить, но я не могла. Знаешь, однажды мне было совсем плохо, так что я рыдала, у меня была истерика. Я изменила Денису с Пашкой. Нет, не подумай, что я буду оправдываться. Я знаю, что, наверное, уже достаточно упала в твоих глазах. Что может меня оправдать? Ничего. Я сказала Денису, что изменила ему, мы ссорились, потом помирившись, сказала, что говорила неправду, что люблю только его одного.
Но потом, через два месяца узнать, что он встречается с моей подругой Наташей! Мы с ней рассказывали друг другу про нашего возлюбленного, я читала ее стихи, если бы ты могла это читать, как она его любила! Она читала мои рифмованные произведения. Просто последнее время у меня развилась бессонница. Так получалось: сижу я вечером на балконе, в голову рифмы ползут. 
А потом я получаю от нее письмо, в котором она пишет: «Кажется у нас с тобой мальчик один на двоих». Мы долго не хотели говорить имен. Начали с того, что стали описывать внешность, пристрастия и тому подобное. Но я из нее выбила всю информацию. Да это был - он. Как тебе сказать? Что мне было делать? Хорошо, что все-таки мы с ней не реально это все выясняли, а через сетку. 
Я убегала от всех и себя. Она его любит? А он - ее? Я читала ее письма, да, она его любит. Но разве я не говорила ей, что ее юноша – ничтожество, потому что с ней поступает ужасно? Я ей так сочувствовала. И что теперь делать, когда оказывается, что мой Денис и ее – это одно и тоже лицо?
Она мне звонила, засыпала меня письмами. Я не отвечала. Но через неделю я сдалась и сообщила ей правду. Мы сидели вмести и пили пиво, потом поехали к Денису и его другу. Чего мы ждали? Ну, наверное, что увидим какие-то страдания. Но нет, нам сказали, что не клялись в вечной любви, не обещали жениться, и что Денис любит своего друга, а не нас. Я поссорилась с Денисом, наговорила ему гадостей. А он тут же на моих глазах начинает обнимать другую и говорить ей комплименты. Как унизительно! А еще издевки. Было противно.
Ты думаешь это все? Нет. Еще не все. Мы с Наташей поехали к Пашке (я с ним изменила Денису), сидели выпивали. У меня было такое состояние, что не хотелось себя помнить. Я легла на диван и уснула. Потом проснулась и тут понимаю, что она с Пашкой - в процессе. Отгадай, чем они занимаются? 
Ты не представляешь, что я испытала. Разве можно было бы мне когда-то представить подобное? Этот ужас. Мне было очень плохо. Я лежала, не могла же я повернуться и сказать им – «привет». Я лежала и старалась глушить в себе рыдания. Он ей еще сообщил, что мы с ним были любовниками. Просто какой-то страшный сон!
Знаешь, мне не хотелось жить. Тогда я чуть не сбросилась в метро. Есть все-таки что-то ужасно притягательное в несущихся на тебя поездах. Но меня оттащили и еще наорали. Так глупо, лучше бы я умерла.
И это еще не все. Денис догадался все это рассказать нашим общим знакомым. Его друг знает всю мою анатомию. И не только он, знаешь ли, Денис, оказывается, очень болтливый мальчик. Надо уже привыкать, а я уже и привыкла, что все что было, мои стихи, письма – это все знают. Так больно. Сейчас уже тупая боль. Но надо быть готовой, что каждый обо всем этом знает, рылся в этой грязи. 

Женни, я уезжаю из Москвы. Не знаю, когда вернусь. Писать тебе тоже не буду, и не до этого.
Вчера пошли пить пиво с Пашкой, другом Дениса и его девушкой Мариной. Видишь ли, я не стала выговаривать Пашке ничего за то, что у него было с Наташей. А с Наташей вообще не считаю нужным говорить. До сих пор поддерживаю хорошую мину при плохой игре. Просто даже сил нет никаких, чтобы с ними говорить. А и о чем? Сделала вид, что спала и не знаю, чем они занимались.
Вытащили меня пить пиво. Ужасно не хотелось. Я просто зашла к Пашке так поболтать. Мы же с ним все-таки остались друзьями. Там оказались еще двое: друг Дениса и его девушка. Потом еще выцепили мою знакомую Иринку.
Сидели в кабачке. Иринка пошла звонить своему мальчику. У нее сейчас тоже не ладится. Наверное, болезнь такая у всех наступает. Когда она вошла в зал, то на ней лица не было. Пашка пошел ее успокаивать. Андрей, друг Дениса, мне стал выговаривать, что стало скучно, и надо Пашку вернуть. А Маринка вдруг отставила коктейль, улыбаясь: «Ой, только не говорите мне, что и эта влюблена в Дениса», и засмеялась. Знаешь, я еле себя сдерживала. Просто как будто стали стучать доской по голове. Андрей сказал: «Посмотри, как у нее изменилось лицо. Да, еще немного и поверю, что она упадет в обморок». Я встала из-за стола, медленно поднялась по лестнице и ушла.
Мне надо уехать. Я хочу немного отмыться в море, хотя надо привыкать к тому, что все, что у тебя было – теперь всегда с тобой. Нельзя очиститься. Только принять, простить себя и понять. Нельзя себя корить. Иначе зачем жить? Никто не сможет сильнее меня ненавидеть, чем я сама. Никто не сможет сделать мне больнее, чем я это позволю. Я пила унижение так много и долго, что теперь, кажется, совсем потеряла любое чувство.
Я не могу сейчас никого любить. Не хочу причинить никому боль. А ему? Боюсь кого-нибудь изляпать. Как же я ощущаю себя грязной! Просто физическое ощущение грязи.
Милая Женни, когда-нибудь я вернусь, когда я немного все забуду.

Привет, Женни. 
Видишь, после двухмесячного отсутствия я вернулась домой. 
Это что-то вроде письма, для чего и для кого не знаю, больше для себя, чем для тебя. Просто все сейчас как песок сквозь пальцы: важно – неважно, неважно - важно. Иногда думаешь, а есть ли в чем-то смысл?
Вместо боли и разочарования приходит понимание. Я думаю, что у меня был бред, что-то вроде белой горячки. Да, все чувства в некотором роде – болезнь. Я благодарна Денису, что смогла что-то испытать. Просто так сложилось. Знаешь, это - как играть в карты: иногда думаешь, что ты вот-вот должен выиграть, что у тебя козыри. Кладешь козырного туза, а в руке у кого-то оказывается покер.
 Я полюбила гулять одна, без никого, просто сидеть на берегу, смотреть закаты, иногда рассветы. Часто, когда лежу на кровати, тихо так что-то подкрадывается. Наверное, это воспоминания тихонечко пытаются выдернуть меня из дремотного состояния. Знаешь, я пыталась эти два месяца не думать ни о чем, заполнить себя новыми впечатлениями, новыми знакомыми, разговорами, полной ерундой, лишь бы не думать. 
Но я все еще помню его и, наверное, не забуду. Уже все ушло. Осталось только сожаление о несбывшемся. Как у Ахматовой – «о, как еще ты будешь вспоминать неясную тоску неназванных желаний…».
 Были желания, стремление, влечение, но потом как будто падала с лестницы и набивала шишки о ступеньки.
Что сейчас испытываю к нему? Нет ни презрения, ни желания сделать больно. Этого не было и не будет. Никогда не понимала, как только недавно любившие кого-то стараются кольнуть больней. Просто тоска, тоска от того, что было так больно.
Все что с нами происходит зависит не от кого-нибудь, а только от нас самих. Если не можешь изменить ситуацию, то меняй отношение к ней.
Не в Денисе дело, а во мне. Разве можно его упрекнуть, что он просто не может любить или испытывать нежность, которую я испытывала к нему?
Я что-то просто придумала сама для себя. Но разве всегда наши мечты сходятся с реальностью? Разве красота грез не в том, что они – всего лишь сказка, плод нашего воображения? Была ли я влюблена в реального Дениса или я все придумала про него? Нет, существовал. Просто сейчас он разделился на множество кусочков, не имеющих между собой ничего общего. Вот тот Денис, который с которым я проснулась, который смотрел на меня, приподнявшись на подушке, другой – который потом говорил и все не то, который врал, выпытывал из меня признания в любви, а сам отмалчивался, третий – который сказал, что покажет всем мои стихи. Как же все глупо вышло!
Он бегал по детской площадке (неправда ли, просто смешно получается: мы сидели на скамеечке рядом с детской площадкой – «детские» разборки; он то бегал, то вис на турнике, то просто бродил между скамеек, как подросток, которому некуда девать свое тело, а надо его чем-то занять) и тут говорит: «Вы меня любите, я это просто знаю».
Знаешь, как это тогда меня взбесило. Я ответила: «Правильнее было бы сказать, что любили. А любили ли тебя вообще?».
Тут он дернулся и сказал, что может показать всем присутствующим и не только аську, хистори, то, что я ему писала, но и мои письма, и мои стихи.
Больно, знаешь, как если ты - рыба, и тебя вытаскивают из воды. Хватаешь воздух губам, и все мало и мало.
Такая дикость на меня нашла, еще чуть-чуть и я влепила бы ему пощечину или выплеснула на него банку пива.
Как будто с тебя пытаются снять не только белье, но и кожу.
Наверное, я просто слишком серьезно отнеслась, и поэтому так все болезненно произошло.
Ведь понимаешь, странно, но тот, кто был твоим вдохновением, вдруг перестает им быть.
А потом все как бы отпустило, просто перестаешь чувствовать, вначале от боли, а потом – шок: с тебя все содрали, и ты смотришь по-другому, видишь маленького запутавшегося мальчика, бегающего по песочнице.
Мне тогда почему-то вдруг стало его необъяснимо жалко. Жалко, что он не сможет понять меня и ее, потому что не чувствует того, что мы испытывали к нему.
В тебе развивается ваза на осколки, и пока эти осколки не выбросишь, то они будут тебя колоть.
Устала, как лошадь, почти как загнанная, от всего этого. Уже отошла от боли, но знаешь, усталость так навалилась, схватила за плечи, придавила меня всю.
Убегала на море.
А ведь знала, что всего лишь смена декораций, что от себя не уйти. Я устала до какой-то странной почти ломоты.
Я не узнаю себя, как будто наелась отупина, как кукла, в которой заканчивается механизм и которая все медленнее махает руками и сейчас пружинка выскочит и она упадет.
Что я, где я? Я бегаю по лабиринтам себя, закрываюсь в консервной банке.
Как зверьку, мне хочется, чтобы меня кто-то приобнял, поцеловал, просто схватил и не отпускал. Но понимаю, что если так кто-нибудь сделает, я просто укушу за руку и убегу, поджав хвост к себе в конуру.
Я знаю, что все пройдет. Это всего лишь очередная затянувшаяся болезнь. Ведь ты знаешь, когда влюбляешься, думаешь – это то самое, теперь по-настоящему, а когда все проходит, то с сожалением вспоминаешь о ложных богах и богинях.